Территория особой миссионерской ответственности. Самый северный приход.

07.10.2010

На заседании Священного Синода 6.10.2010 было решено обратить особое внимание на духовное окормление коренных народов Севера и Дальнего Востока и признать полезным обсуждение этой темы на предстоящем в феврале 2011 года Архиерейском Соборе.

Некоторые время назад эти вопросы поднимались в интервью с игуменом Агафангелом (Белых), настоятелем храма во имя Спаса Нерукотворного пос. Тикси в Якутии, преподавателем миссиологии Белгородской духовной семинарии ответственного редактора портала «Православие и Мир» Виктора Сударикова.

«Мы хотим, чтобы Таинство воспринималось осознанно»

- Отец Агафангел, для начала расскажите о вашем приходе. Наверное, это один из самых северных православных приходов в России?

- Да, по-моему, это самый северный из приходов Русской Православной Церкви, расположенных на материковой части нашей страны. Находимся мы на 72-й широте. Певек или, скажем, Североморск расположены южнее, а на побережьях Таймыра и Ямала постоянно действующих приходских храмов вроде как нет.

Наш храм был поставлен в 2006 году (до этого исторически православного храма в Тикси никогда не было), это был подарок Пеледуйского судоремонтного завода Якутской и Ленской епархии. Посёлок Пеледуй находится у истоков реки Лены, а поселок Тикси – около устья Лены, при впадении её в море Лаптевых. Вообще-то, Тикси – это сразу два посёлка: порт с гражданским посёлком «Тикси-1″ (там живет около четырех тысяч человек) и военный гарнизон, который называется «Тикси-3″.

У тогдашней поселковой администрации Тикси-1 возникли непреодолимые проблемы с установкой храма, и ситуацию просто спас командир части – полковник Игорь Владиславович Кудряшов. По его инициативе храм был установлен в гарнизоне – рядом со штабом и казармой. В том же году, в августе, он был освящён владыкой Зосимой, епископом Якутским и Ленским, во имя Спаса Нерукотворного. Это связано с тем, что в старинном селе Булун (ныне Кюсюр) – центре нашего улуса (района), в 1893 году была основана именно Спасская церковь.

Расстояние между поселком и гарнизоном семь километров, и в пургу, когда заметает дорогу, сообщение между ними прекращается на неделю-другую.

- То есть жителям посёлка с трудом приходится добираться до храма?

- Жители посёлка туда, кроме больших праздников, практически не ездят, потому что у нас в Тикси-1 есть домовый храм. В пятницу вечером мы там обычно служим акафист перед иконой «Неупиваемая Чаша» или иное богослужение, какое подобает дню, а в субботу совершаем литургию. В воскресные дни и в праздники служим, конечно, в нашем основном храме.

Еще по пятницам мы проводим собеседования с теми, кто готовится к крещению. Всего у нас покрестилось пока немного человек… к счастью. Мы хотим, чтобы таинство воспринималось осознанно, чтобы оно становилось началом изменения жизни человека. И чтобы крестившийся оставался в нашем приходе. Так что пока крещение приняло около десяти человек.

- За какое время?

- За четыре месяца. Наши «оглашенные» старались быть на богослужениях. Для них проводились беседы о Евангелии, Символе веры, о молитве. Мы вместе смотрели «Веру святых» – весьма удачный миссионерский сериал, авторский проект режиссёра Евгения Крылова. Это небольшие 10-11 минутные фильмы по различным текстам катехизического плана. Очень красивый видеоряд; каждый фильм посвящён одной теме: Символ веры, Священное Писание и Предание, Литургия, Таинства, Соборы, – всего вышло тридцать с небольшим серий. А посмотрев фильм, можно его обсудить, побеседовать.

- Ваши прихожане – это в большей степени насельники гарнизона?

- Это и военнослужащие авиабазы, и жители посёлка. А еще у нас сейчас есть договорённость с вертолётчиками о том, чтобы полетать с оказией по отдалённым посёлкам нашего Булунского улуса. Будем рассчитывать побыть подольше в каждом посёлке, чтобы можно было познакомиться с людьми поближе и совершить богослужения для тех, кто уже крещён, и провести собеседования для тех, кто готовится к крещению. А потом один раз в два-три месяца будем стараться навещать эти поселки. Ведь, зачастую, в тех селах, что расположены не на берегу Лены, где ежегодно проходит миссионерский теплоход, а стоят глубоко в тундре, православного священника не было около ста лет. Зато неправославные исправно посещают их.

Хорошо, если в большинстве посёлков появится хоть какое-то помещение с иконами, где можно будет помолиться, поставить свечи, взять почитать книги духовной тематики.

- А что с литературой? Все-таки если люди приняли крещение, значит, есть потребность в духовной литературе.

- У нас сейчас две локальные цели: первая – собрать к учебному году комплекты книжек в подарок для трёх средних школ (одна в гарнизоне и две в посёлке). Хотим подобрать комплект хороших умных книг для людей, которые действительно хотели бы узнать побольше о христианстве. Сюда же входят и видеозаписи, фильмы, музыка, аудиолекции.

И вторая цель – сформировать нашу приходскую библиотеку. Там тоже будут и фильмы, и аудиозаписи, и, разумеется, книги. В притворе храма есть уголок, где сейчас лежат свечи (которые нельзя купить, но можно взять за добровольное пожертвование, как и поминальные записки) – там разместим и шкаф с книгами, которые можно будет спокойно и не спрашивая брать, а потом возвращать обратно.

Уже пришли от наших друзей с большой земли первые посылки с книгами и дисками, так что все наши планы постепенно воплощаются в жизнь.

- Есть ли среди прихожан северных приходов представители коренных народов?

- Конечно, есть – и якуты, и эвены. Отношение коренных жителей этих мест к православию разное. В 1990-е годы небольшой частью якутской вузовской интеллигенции была придумана такая синтетическая религия – «движение Сюр-Кут», «истинная» вера якутов была названа «тенгрианством», сейчас ее пытаются кое-где, преимущественно в городах, возродить искусственно. А так люди в глухих наслегах (так в Якутии называются посёлки) в массе своей позитивно относятся к Православию, конечно, в основном, на уровне обычного бытового магизма, но, по крайней мере, есть с чего начать разговор – а это самое главное.

А несколько раз спонтанные уличные беседы начинались с того, что подходил какой-нибудь человек и с гордостью заявлял, что он ни во что не верит. Выяснялось, в итоге, что верит в барабашку, судьбу, гороскопы и сглаз, а о христианстве не имеет никакого понятия. Приходилось объяснять какие-то азы прямо на месте.

- Возможен ли переход от бытового магизма к более серьёзному восприятию?

- Разумеется. Через нашу работу, долгую, может быть невидную, не сиюминутно эффективную – просто кропотливую, постоянную работу миссионера, через построение тех же общин, которые могли бы являть людям опытную зримую модель христианства. Разумеется, для этого должен быть верный внутренний настрой – не гнаться за тем, чтобы завтра уже всё получилось, и можно было бы трубить о сиюминутном сомнительном успехе, а стараться просто делать правильно то, что нужно делать, и быть уверенным, что ты работаешь для Бога, работаешь на будущее.

«Человек ценен тем, что он дает ближним»

- Отец Агафангел, Вы служили в нескольких отдаленных епархиях. В чем отличия именно в Тикси? Есть ли что-то особенное?

- Здесь большую помощь оказывают офицеры и солдаты воинской части. Это дружественные, сильные люди, которые действительно радеют о храме, и не потому, что это политически выгодно или спущено сверху, а просто это их личное желание, так они участвуют в жизни Церкви – как умеют, как могут; они стараются и проявляют инициативу.

Это касается, например, доставки каких-то необходимых для прихода вещей попутными грузовыми самолётами. Был случай, когда рубероид для ремонта кровли мы закупали за пять тысяч километров, потому что просто была оказия оттуда, а гвозди для него привезли тоже за несколько тысяч километров, но с противоположной стороны. Даже солдаты-срочники подходят, спрашивают – чем можно помочь, что сделать. Я знаю, что мне всегда есть к кому обратиться за помощью, и я буду услышан.

- То есть формируется община?

- Да, пытаемся, хотя нам пока очень далеко до этого. Важно постоянно, в любое время суток, быть готовым к общению с людьми, встречаться, беседовать, быть со всеми приветливым, нужно напоминать, что мы вместе и отвечаем друг за друга, молиться друг за друга, создавать общие проекты, общие дела.

Важно объяснить, что человек ценен, прежде всего, не тем, что он «взял от жизни», а тем, что он даёт ближним. Поэтому, так как моя командировка все-таки временная и после Пасхи 2010 года я, скорее всего, уеду и даже неизвестно, будет ли сразу назначен другой священник, я считаю своей задачей принять участие в созидании общины. Пусть небольшой, пусть это будет несколько человек, которые будут стараться жить по-христиански, по-евангельски, собираться вместе и молиться, даже без священника, «мирянским чином». Тогда приход будет жить своей нормальной жизнью.

- Оставить такой кусочек или островочек?

- Точнее, зёрнышко, которое потом может вырасти, а может и нет, но наше дело – сеять. И еще наше дело – ждать и молиться, чтобы Господь возрастил.

- В России сейчас вполне обычна ситуация, когда считается, что сначала нужно построить храм, назначить священника, а община потом образуется сама. Есть священник, есть храм, а люди… есть они – хорошо, нет – значит, сами придут. А может быть и не придут? Святейший Патриарх Кирилл говорит, что успокаиваться тем, что приходские храмы в городах по воскресеньям наполняются народом, нельзя…

- Да, будучи делегатом Поместного собора, я слышал, как Святейший Патриарх говорил о развитии приходской жизни, о том, что необходимо храмы наполнять людьми. Приход – не просто административная единица, которая существуют для отчёта в епархию, а живая часть самой Церкви, которая являет себя в евхаристическом общении. Я думаю, что всему своё время и сейчас потихонечку настает время активизации приходской мирянской жизни, то есть не «профессионального христианства» – духовенства – а именно всеобщего христианства, когда священник воспринимается не как некий гуру или маг, а как предстоятель, который выполняет свою задачу, возложенную на него Богом – пастырскую и тайносовершительную. Но при этом он соработник со всеми членами общины.

Не впасть в «технологизм»

- Отец Агафангел, Вы преподаете в семинарии. Что значит для священника подготовка к организации общины?

- Мне кажется, этому сложно научить, здесь есть большая опасность впасть в некий «технологизм», то есть убеждение, что если мы старательно совершим какие-то действия в правильной последовательности, то у нас сразу всё получится.

На самом деле, так не бывает. Важно стараться жить так, как сказано в Евангелии: так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф.5:16). Без этого можно сколько угодно улыбаться всем направо и налево и созывать прихожан на чаепития, а толку не будет.

Мы не можем на лекциях научить студентов жить общинной жизнью, но можем обозначить приоритет в созидании общинной жизни и переориентировать будущих пастырей с храмоздательства на направление, которое будет созидать саму Церковь – ту самую группу людей, которые «едиными усты и единым сердцем» будут славить Имя Божие. И еще это вопрос, конечно, к нашим архиереям, потому что от иерархов зависит то, к чему будет стремиться батюшка.

- Вы говорите о критериях оценки по отношении к священнику и приходу со стороны архипастыря?

- Да, конечно. К сожалению, очень часто под словом «церковь» имеется в виду именно здание, а также клир и причт храма. В этом году исполнилось 150 лет со дня совершения первой литургии на якутском языке. Я искал в связи с этим юбилеем якутский текст Литургии и обратил внимание на то, что там в Символе Веры понятие «Святая Соборная и Апостольская Церковь» передается выражением, означающим «строение», то есть не «Дом Божий» (что можно было бы сказать и в переносном смысле), а именно здание храма, что, конечно, неверно. Но это является своеобразным маркером устоявшегося отношения.

Наши иерархи должны, прежде всего, ориентировать духовенство не на золотые купола и внешний лоск храмов. Как показывает история, всё это бесследно уничтожается в мгновение ока. Главным должно быть устроение той Церкви, которую не одолевают врата адовы. Если это будет, то и стены вокруг созиждутся, и купола засияют.

- Отец Агафангел, как вы считаете, что новое и важное Церковь может сказать людям, живущим на крайнем Севере? Что их может привести к вере, что может помочь создать там такое духовное зёрнышко, которое потом будет способно прорасти и жить?

- Нам следует поучиться у северян жизнерадостности и способности спокойно переносить всякие форс-мажорные обстоятельства, хотя сейчас многим людям на Крайнем Севере живется нелегко. Это связано не только с дороговизной продуктов и с тяжёлыми климатическими условиями, но ещё больше с осознанием заброшенности, оторванности от того, что называется цивилизацией, ощущением ненужности и оставленности. Так как Север всегда был дотационным регионом, то в советское время сюда направлялись огромные потоки товаров, денег (все помнят знаменитые «северные надбавки») да и просто – человеческого внимания. Работа на Севере романтизировалось в газетах, на радио, в песнях, кино и многие тогда приехали именно за туманом и за запахом тайги.

Всё это уже в прошлом. Русские, которые там живут, питаются в основном надеждой, что когда-нибудь улетят оттуда в тёплое место. Коренные народы не имеют и этой надежды. Поэтому первое, что мы можем – сказать этим людям, что не самое главное то, что сейчас происходит, что есть иные ценности, иная жизнь, и явить эту жизнь на деле. Сказать, что мы вместе, мы в одной Церкви, и если мы и оставлены государством – то не оставлены Богом.

Но мы не можем пройти мимо насущных проблем. Например, я считаю, что категорически необходимо участие в любой миссионерской поездке в те места специалистов по освобождению от алкогольной зависимости. Мне приходилось видеть, как успешно в этом отношении работают пятидесятники.

Пьющий человек обычно понимает свою ущербность, своё бессилие побороть страсть, но он хочет бросить. Я не встречал ещё ни одного человека, который бы радовался своему пьянству. У меня здесь просто не было такой недели, чтобы ко мне никто не подошёл на улице с просьбой: «Отец, помоги бросить пить!» Поэтому мы должны давать людям ещё и эту надежду – освобождение от зависимости. Вот в этот свой приезд на большую землю я искал везде такие методики.

- Да, в Москве и Подмосковье есть храмы, которые занимаются по разработанным программам, об этом можно узнать и в Свято-Даниловом монастыре.

- Вообще, надо бы ввести новый термин для этого региона: «Территории особой миссионерской ответственности». Там малонаселённые места, и даже что-то спросить, узнать бывает крайне трудно. Интернет там не всем доступен. Из газет – только то, что называется желтой прессой. И при этом многие люди живут в состоянии постоянной беды, внешнего дискомфорта, сохраняя при этом удивительную волю к жизни.

Мы не вправе забывать их. Этим летом наши белгородские миссионерские группы улетели в длительные командировки на Камчатку и на Чукотку. Так что кое-что делаем, конечно, но хотелось бы делать больше…

Каким должен быть миссионерский приход?

- Отец Агафангел, как вы относитесь к идее миссионерских приходов? Попытки создать их были в разное время, но они были или очень локальными, или не очень удачными. Нужны ли такие приходы и какими они могут быть?

- Я думаю, в каждой епархии, в каждом большом городе обязательно должно быть несколько храмов со статусом миссионерских приходов. Однажды, в Санкт-Петербурге, я участвовал в круглом столе, который проводился журналом «Вода живая» как раз по теме миссионерского прихода. И там, в итоге, все участники пришли к мнению, что миссионерский приход – это просто обыкновенный православный приход. Такой приход, каким он должен быть на самом деле, в идеале. Ясно, что мы не сможем устроить все храмы сразу вот такими, но в наших силах – приложить старание хотя бы к нескольким.

Какими могут быть их особенности? Не должно быть ценников в храмах (об этом неоднократно говорил Святейший Патриарх Алексий II), обязательных поборов за требы, за свечи и записки – только добровольное пожертвование. Должно быть серьёзное отношение к крещению – как огласительные передкрещальные беседы, так и катехизические послекрещальные. Обязательна молодёжная работа и социальная диакония.

Далее, надо стараться опытно являть евхаристический и общинный аспект Церкви. Много работать над пониманием богослужения прихожанами. Да, для этого придется преодолеть существующую инерцию, может быть, не все будут этому рады. Но тут стоит руководствоваться критерием Гамалиила: Если это дело… от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его (Деян 5:39). Для начала нужно хотя бы не мешать.

- Если такие приходы будут, то что делать потом? Вот человек вошёл в такой приход, прошёл какой-то путь там, и что же ему потом уходить нужно?

- Почему уходить? Что же это за миссионерский приход, из которого уходят?

- А как же тогда остальные приходы?

- Остальные должны смотреть, перенимать опыт и постепенно также становиться миссионерскими. Нам хорошо бы избежать той ошибки, когда члены общины отличаются ощущением исключительной собственной правоты, элитарности и не принимают опыта тех, кто вне общины. Следует понять, что православное христианство очень многообразно. И опыт умных кандидатов богословия может быть для кого-то, в одной ситуации, более спасительным, чем опыт верующей бабушки-молитвенницы из глухой деревни, а в другой – наоборот.

Поэтому один из главных критериев миссионерского прихода – это готовность принять к размышлению позитивный опыт любого человека и добрая направленность к другому человеку, готовность принять его таким, какой он есть. Я думаю, что создание такой атмосферы – задача тех, кто будет служить и трудится в этих приходах.

Нужно учиться общаться

- Есть еще большая проблема расхождения между миссией и той реальностью, в которую попадают люди.

- Вот для того, чтобы этого не было и следует увеличивать количество таких приходов, а не препятствовать их деятельности. Опять-таки, вспомним слова будущего патриарха – митрополита Кирилла, сказанные им в интервью Интерфаксу в 2008 году. Он сказал, что нам придётся жить в Церкви, где есть элементы разномыслия. Действительно, это неизбежно. Поэтому нам прежде всего необходимо воспитать в себе и в пастве доброе, братское, христианское отношение друг ко другу, нужно учиться общаться – это многому поможет. К сожалению, религиозные войны наверняка самые кровавые в истории человечества, и то, что раньше было на полях сражения, сейчас переносится в СМИ и в сетевое пространство, а от этого страдает миссия Церкви; видя наши перепалки люди просто удаляются от Церкви.

- Говоря об успешности миссии, о. Андрей Кураев в интервью нашему сайту сказал: «Потревожить болотце чужой жизни, пробудить интерес – это уже успех и результат».

- Да, отец Андрей прав. Это важно. Однако, я давно уже хотел сказать несколько слов на тему вялотекущих сетевых баталий о принципах и методах миссионерства. Собеседники порой бывают друг с другом не согласны в обсуждении тех или иных вопросов, хотя на самом деле это несогласие мнимое. Следует просто получше разобраться в теме дискуссии.

Традиционную христианскую миссию можно разделить на несколько разных этапов. Давайте попытаемся выстроить логически их последовательность.

Первое – заинтересовать, вывести из равнодушного состояния, из спячки. Это действие, независимо от его методики, имеет важные последствия: человек задаётся вопросами, наступает пробуждение, встряска. Это может происходить где угодно – и на стадионах, и в лекториях, и на неформальных встречах, и через кино и телевидение, и еще лучше – в общих делах милосердия. Итак, «болотце» потревожено, есть и успех, и результат, а что дальше? Ведь вариантов дальнейшего пути существует множество и далеко не все они лежат в области христианской традиции.

Далее, человек, задав себе «вечные» вопросы, захочет найти ответы на них. И ему будет необходимо помочь, указать – где искать, где будет совершаться то откровение для него, что есть другая жизнь – настоящая, во Христе.

Невозможно, если, конечно, мы не собираемся перенимать традиции неохаризматов, типа Ледяева, стоя перед многотысячными трибунами стадиона или с экрана телевизора предложить сакральный опыт богообщения – тот самый, который является экзистенциальной сущностью Церкви. Но мы должны иметь то место, где возможно «вчувствоваться» в подобный опыт, где есть ответы на возникшие вопросы и куда сможет осознанно прийти этот человек. Прийти, не заплутав среди множества иных тропинок. Прийти, чтобы стать перед выбором.

- Но дальше наступает третий этап – врастание в общину, нахождение своего места, а не просто логические ответы на общие вопросы или получение первого опыта.

- Да, дальше будет третий этап: Человек, при помощи христианской общины – Церкви – может осмыслить предлагаемый опыт: «Вот эта жизнь, может ли она быть и моей»? И сделать выбор: быть, остаться со Христом. Третий этап завершается оглашением и крещением (или катехизацией для уже крещёных) и далее продолжается до бесконечности жизнь в Церкви. Мы же сделали своё дело – привели человека к подножию лестницы в Небеса.

Поэтому, если мы распределим логическую последовательность наших действий на эти три хрестоматийных этапа, я думаю, что у нас будет меньше вопросов друг другу – что считать «самой истинной истиной» в миссионерском делании. Вот эти три этапа и есть миссия – «…свидетельство, проповедь, направленная на пробуждение веры», как определяется это понятие в нашем официальном синодальном документе.

- Получается, под одним понятием мы понимаем несколько разное и начинаем спорить за правильность своего понимания вместо того, чтобы осознать правильность и общность всей картины?

- Да, у нас порой миссией считается или только первое – разбудить спящих (ну, а дальше-то что?), или второе – привести человека в общину, а там, как Бог на душу положит, или смешивают миссию и катехизацию. Это, конечно, не совсем верно. Давайте немного приподнимемся над собственным пристрастным пониманием вопроса и попытаемся увидеть всё в совокупности.

Тут есть еще один аспект: должна быть гармония во всём. По моему мнению, если мы будем отдавать приоритет только громким, публичным акциям, то люди, у которых действительно возникнут вопросы и они пожелают получить ответы, придут в наши храмы и, столкнувшись вдруг с распространённым отношением (стой, молись и не мешай) – уйдут, боюсь, навсегда. Разумеется, мы знаем, что у нас есть огромное количество делателей: мне посчастливилось объехать за время командировок около 30 епархий и несколько региональных духовных школ. И вы знаете, меня поразило, что есть множество хороших батюшек-миссионеров, деятельных и при этом совсем неизвестных. У них нет блогов и сайтов, о них не пишут церковные СМИ, но это труженики, которые осуществляют на практике всё то, что необходимо – общинную жизнь, служение мирян, катехизацию. Но обычно это всё равно несколько человек на епархию.

А ведь действительно нужно, чтобы это была массовая миссия. Неужели никто не задумывается, что неплохо было бы, чтобы количество «мест с верными ответами на вопросы» примерно соответствовало ожидаемому количеству грядущих со стадионов? Ведь странно, что, нам всем предлагают немедленно выйти на распутия и громогласно созывать народ на брачный пир, но при этом элементарно забывают о необходимости предварительно устроить трапезные палаты и накрыть столы.

Открыть форточку со свежим воздухом

- Мы плаваем в море информации. И все же – какое слово может заставить современного человека задуматься над вопросами веры?

- Современному человеку, измотанному работой или ее отсутствием, житейскими проблемами, беготней, информационной агрессией, нужно открыть форточку со свежим воздухом. Показать иную реальность – настоящую. Возможность иного бытия, другого по своей сути – бытия с Богом, бытия в христианской общине, возможность иного отношения к миру. Знаете, как в произведениях писателей-фантастов: стоит дверца посреди шумного, дымного мегаполиса, а за ней уже совершенно другой мир – тихие зелёные долины и свежий ветерок, другие отношения между людьми, другие законы мироздания. И эта дверца открыта для всех и открыта в оба мира сразу. Мне кажется, это было бы убедительно для современного человека – задуматься над собственной аксиологией и понять, что существует и другие, подлинные ценности, а не только деньги.

- Ну и, наверное, один из последних вопросов, который мы иногда задаём собеседникам: что можно сказать человеку, который столкнулся в храме с грубостью, невнимательностью и больше туда идти не хочет?

- Если такое случилось, нам нужно сесть и подумать: а к кому мы пришли в храм? Если мы пришли к какому-то конкретному батюшке, бабушке-уборщице или свешнице, а они нас обругали или не выслушали так, как хотелось бы, то, наверное, нам не стоит больше туда лично к ним заходить, если мы не можем выстроить мирные отношения со своей стороны хотя бы.

А если мы пришли, чтобы обратиться к Богу, то полезно сообразить, что мир лежит во зле, по слову апостола Иоанна, и поблагодарить Господа за то, что нас не прибили вообще за эту нашу попытку.

Нам стоит иногда посмотреть внутрь себя и понять, что Церковь состоит и из меня тоже, что Церковь – это и я тоже. А хорош ли я? Могу ли я требовать от другого человека святости и сияния, если сам я – наверное, каждый может трезво о себе рассудить – если я сам – такой? А сколько народу я лично отвратил от Церкви своим поведением? И еще, нужно просто искренне пожалеть этого человека, потому что, находясь при святыне постоянно, он этого не понимает.

- Чем Интернет может помешать, мы уже знаем, а чем он можно помочь миссионерам?

- Христиан на земле вообще не так много, а миссионеров ещё меньше. И мне кажется, уже хватит выяснять, с какого конца надо разбивать яйцо – с тупого или острого, а пора начать наконец-то делать совместное дело. Потому что любое разделение – пагубно. И Интернет может помочь, создав пространство для интеграции миссионеров.

- На это обычно возражают, что таким образом можно заронить нечто ложное, и эта ложь может вырасти в какой-нибудь новый раскол. То есть, если давать расти всем цветам, то эти растения могут превратиться в баобабы…

- Есть одно средство против таких баобабов. Расскажу для примера один непримечательный случай. Нам с моим знакомым батюшкой нужно было зайти к нашему общему другу – священнику, который служил на противоположном конце города. У нас под рукой не было автомобиля, не было настроения ехать на троллейбусе и мы решили пойти пешком. Часа, наверное, полтора мы шли в подрясниках, с крестами, беседуя между собой на разные темы… И потом, когда мы пришли, наконец, извинились за опоздание и рассказали, как мы к нему добирались, он ответил: «Как же хорошо! Сотни людей видели, что два священника идут пешком, мирно беседуя, по городу – это было прекрасное миссионерское действие!»

Так вот, нам всем нужно научиться мирно беседовать – это уже будет очень важно для миссии! Нужно учиться разговаривать, не забывая, что истина – она не моя и не другого человека, что она у Бога. Нужно учиться слушать другого человека и стараться понять ход его мыслей, его мотивы. И одновременно иметь силу воли, мужество и решимость. Помните, преподобного Серафима Саровского спросили: «Почему так много людей читают Евангелие, но спасаются не все?» На что он ответил: «А потому что им решимости не хватает жить по Евангелию». Нужна решимость отказаться от своих привычек и взглядов, если они всё-таки оказываются неверны. Иметь решимость смирить своё тщеславие ради общей пользы Церкви – это главное, мне кажется. Этому нужно учиться, и учиться всем сообща.

Общество