О важности церковнославянского языка в современном богослужении
Елагин Алексей
18.11.2010
Доклад студента 1 курса Хабаровской духовной семинарии Елагина Алексея, прочитанный на городской научной студенческой конференции «Русский язык: история и современность» 17.11.10.
Сегодня мы поговорим о важности церковнославянского языка в современном богослужении. Для начала проведем краткий экскурс по истории церковнославянского языка, что он претерпел: какие реформы, изменения и редакции.
Хотелось бы начать с того, что языки даны человечеству для святой цели. Особое значение имеют те из них, с помощью которых были просвещены многочисленные народы. К числу таких судьбоносных языков принадлежит церковнославянский язык, объединяющий православные народы России и Сербии, Украины и Болгарии, Белоруссии и Македонии.
Церковнославянский язык создавался святыми равноапостольными Мефодием и Кириллом, учителями словенскими прежде всего как язык общения с Богом, как язык величественного богослужения и богословской литературы. В этом своем качестве он имеет 1000-летнюю историю и сохраняется по сей день. Кроме этого церковнославянский язык вплоть до XVIII века оставался языком науки, светской литературы, а зачастую и юридической письменности. Пришедший на Русь с христианизацией, богослужебный язык стал языком высокой книжности, приобрел авторитет и престиж, включив в сферу своего влияния нарождавшуюся древнерусскую и балканские национальные культуры.
Ни одна из форм церковнославянского языка не тождественна с древнерусским языком, хотя на Руси использовались оба и, естественно, они не могли не влиять друг на друга.
До XVIII века церковнославянский язык использовался как общелитературный, однако никогда не был разговорным (на нём мог общаться только узкий круг образованных людей).
Этот язык широко использовался и в других православных странах, таких как Болгария, Сербия, Румыния, Македония. В настоящее время церковнославянский язык также вытеснен национальными языками, но сохранился в богослужении. Литературные языки славян, в разной мере сочетавшие церковнославянские и национальные элементы, известны под названиями «славянорусский», «славяносербский», но они употреблялись преимущественно до начала XIX века.
Новоцерковнославянский язык появляется в середине XVII века, в ходе так называемой "книжной справы" (книжной реформы патриарха Никона). Он является продолжением церковнославянского языка старого московского стиля, который сохранился в книжной традиции старообрядчества, (что и стало одной из причин раскола Русской Православной Церкви), но помноженного на западнорусские грамматико-орфографические учения, в ряду которых особенно важен труд Мелетия Смотрицкого называемый «Ґрамма́тїки славе́нския пра́вилное сїнтаґма» что в дословном переводе означает «Свод правил славянской грамматики» (первое издание — 1619 год; но также имел множество переизданий XVII и XVIII века в разных странах и переводах).
Сегодня кроме Русской Православной Церкви церковнославянский язык — основной богослужебный язык славяно-византийской грекокатолической церкви, употребляется также в Украинской и Белорусской Грекокатолических Церквях.
Саморазвитие русского литературного языка протекает в течение XVIII века, в ходе которого в нём были упорядочены элементы разговорного, делового и высокого стиля, все это привело к тому, что русский язык стал пригоден к выражению всё более широкого круга понятий, в то время как сфера употребления церковнославянского языка постепенно сузилась, так что сейчас церковнославянский используется только в церковно-служебной практике.
История церковнославянского языка XIX-XX в. практически не изучена. Академическая наука не обращалась к истории этого языка, т. к. возникший в XVIII-XIX в. интерес к старославянскому языку был связан с изучением сравнительной грамматики славянских языков, поэтому в центре внимания исследователей оказывались только древнейшие тексты. В духовных академиях история церковно-славянского языка позднего периода также не разрабатывалась. Из книги в книгу переходило утверждение, что после исправления книг при патриархе Никоне и его преемниках язык и текст богослужебных книг оставался неизменным.
Важным деятелем изучения церковнославянского языка позднейшего периода стал выпускник парижского Свято-Сергиевского института Борис Иванович Сове. Проанализировав случайные упоминания о выходе богослужебных книг в исправленном виде, рецензии и мемуары, Борис Иванович убедительно показал, что богослужебные книги XIX-XX в. имеют свою историю. Так как сам Б. И. Сове жил вне России, ему не были доступны архивные материалы, и его работы оказались скорее программой, чем исследованием.
Приступая к изучению истории церковнославянского языка нового периода, мы сталкиваемся с серьезными источниковедческими проблемами. Приходится иметь дело с сотнями изданий одного и того же текста, причем в выходных данных богослужебных книг, как правило, отсутствует информация об исправлениях или же пересмотре текста. Сориентироваться в этом море изданий - непростая задача.
Мы будем опираться на тот факт, что контроль за богослужебными книгами всегда являлся обязанностью высшей церковной власти. Относительно контроля над богослужебными книгами мнение "Духовного регламента" практически не отличается от деяний Поместного собора 1917-1918 г . В обоих случаях постулируется жесткий контроль высшей церковной власти над исправлением богослужебных книг и введением в богослужебный обиход новых служб и акафистов. Отсюда следует, что изучение материалов синодального архива может дать возможность еще до просмотра выделить издания, при подготовке которых текст был подвергнут правке. Такие издания естественно являются для истории церковнославянского языка наиболее существенными. Именно на них исследователь истории церковнославянского языка должен сосредоточить свое внимание, отказавшись от занимающего много времени сплошного просмотра материалов и архивов.
Литургический, как и любой нормированный язык, изменяется в результате сознательной деятельности кодификаторов и справщиков. Поэтому историю литургического церковнославянского языка можно рассматривать как историю институтов, контролирующих издание богослужебных книг. Это хорошо вписывается в предложенную Никитой Ильичом Толстым схему истории литературного языка как последовательную смену эпох централизации (жесткое нормирование) и децентрализации (потеря строгости нормы и проникновение локальных явлений). В истории церковнославянского языка эпохам централизации соответствует централизация издательской деятельности с сильными органами контроля за богослужебными книгами, в то время как для эпох децентрализации характерно обилие типографий, осуществляющих издание богослужебной литературы, и слабость централизованного контроля над богослужебными книгами.
Вместе с тем уже давно раздаются голоса, все чаще и настойчивее предлагающие упразднить церковнославянкий язык, язык нашего православного богослужения, в пользу русских переводов. Поклонники «новизны» мыслят широко: им ничего не жалко. Предлогом для такой решительной меры служит ссылка на то, что церковнославянский язык людям непонятен, что он не влечет их в храмы, а отпугивает.
В этой ситуации никак нельзя идти на поводу современных вкусов и понятий. Ведь как знать: если кого-то церковнославянский язык и отпугивает, то других (по контрасту с тем, что они обычно читают и слышат) как раз и привлекает. Сила тяготения к родным корням и сила веры совершают остальное: то, что представляется неясным в начале, позднее доходит до разумения. В конце концов, нынешний прихожанин больше припоминает в храме древний язык, чем учит новый, поскольку генетическая память, связывающая нас с предками, здесь тоже играет свою роль. Переводы на русский язык оборвали бы эту связь, также как они оборвали бы связь с братьями-славянами и в нашем общем прошлом, и в достаточно безрадостном настоящем. Ведь при теперешней раздробленности, когда оказались обособленными друг от друга уже и восточные славяне (русские, белорусы, украинцы), до недавних пор жившие одной семьей, только церковное единство и единство древнего языка нас всех и роднит помимо кровной близости, родством по духу. И сейчас мы обращаем к Богу те же молитвы и выражаем их в тех же, что и раньше, словах.
Немаловажно и то, что русский язык, употребленный вместо церковнославянского,отнюдь не поднял бы нас от земли. Нет! Он небеса опустил бы на землю. Об этом свидетельствует опыт Западных стран, где широкое распространение Библии на современных языках если и сделало её более понятной, то не сделало более почитаемой. Неслучайно западные богословы (например, в Англии), ещё недавно тоже ратовавшие за новейшие переводы, с тревогой заговорили о десакрализации священных текстов в глазах тех, кто знакомится с ними на языке газет и популярных детективов.
Церковнославянский перевод Священного Писанияявляется одним из лучших. По мнению знатоков, он не уступает никакому старому, а тем более нынешнему, европейскому переводу Священного Писания. Иначе и не могло быть. Ведь рукою наших первых переводчиков, святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, трудившихся с величайшей ответственностью, любовью и вдумчивым проникновением в предмет, водила святость.
«Православие на Дальнем Востоке»
