Дальний Восток в эпоху графа Н.Н. Муравьева-Амурского и митрополита Иннокентия (Вениаминова)

26.06.2009

Главным видом деятельности российского населения на тихоокеанском побережье была добыча ценного меха морских животных, обитавших здесь в большом изобилии. Ценный мех с успехом сбывался русскими промышленниками не только в России, но и в странах Западной Европы, Америке и Китае. Поэтому вести о морских богатствах тихоокеанского прибрежья России довольно быстро распространились среди представителей зарубежного делового мира.

Началу успешной экспансии иностранцев в американские и дальневосточные владения России во многом способствовал тот факт, что русские берега практически не охранялись. Закрепление англичан у берегов Русской Америки способствовало более активному проникновению английского капитала в российские владения. В конце 1815 года шкипер У. Пигот, агент лондонского купца Т. Вильсона, хорошо известный администрации Русской Америки своими торговыми операциями, продал шкуры морских котиков, полученные у РАК за проданный ей товар, камчатскому комиссионеру РАК А. Юдину. При этом необходимо отметить, что меховой товар, купленный У. Пиготом в русских колониях в Америке, был перепродан в Петропавловске в 10 раз дороже! Торговая сделка англичанина грубо нарушила монополию пушной торговли, данную РАК правительством России. В результате мер, принятых российским правительством после разбирательства по этому вопросу, векселя РАК, выданные А. Юдиным У. Пиготу в обмен на шкуры котиков, не были оплачены, а товар возвращен У. Пиготу[1].

Торгово-экономическая экспансия иностранцев наблюдалась не только на Аляске, но и на тихоокеанских берегах Сибири. В 1817 году в Охотский порт из Калькутты прибыло английское торговое судно «Seven brothers». Товар, доставленный его шкипером П. Горденом, состоял из шестисот ведер рома, бенгальского полотна, красных сукон, продовольствия, материалов и инструментов. Однако продажа товара была запрещена командиром Охотского порта. В мае 1818 года российское правительство разрешило англичанам распродать свой товар в Охотске, запретив в то же время им записываться в местное купечество и селиться в Охотске и на Камчатке[2].

Тем не менее, английские предприниматели не прекращали попыток экономического проникновения в тихоокеанский регион России. В 1818 году на Камчатку прибыл бывший великобританский подданный, надворный советник П. Добел, назначенный правительством России консулом в Манилу. По прибытии в Петропавловск он записался во вторую гильдию местного купечества и обязался поставлять продовольствие для военных гарнизонов Камчатки и Охотского порта с Гавайских островов. При этом он поставил условие, что перевозкой продовольствия будут заниматься американские предприниматели, которым местное начальство должно предоставить право занятия китобойным промыслом у русских берегов[3].

В этот же период шло дальнейшее усиление позиций американского капитала на Тихом океане, чему в немалой степени способствовала идея о «неизбежности» распространения североамериканцев по всему континенту, витавшая среди членов правительства США. В 1819 году государственный секретарь США Джон Куинси Адамс заявил, что все другие государства мира должны примириться с мыслью о том, что континент Северной Америки — законное владение Соединенных Штатов. В отношении русских колоний на Аляске Дж. К. Адамс придерживался точно такой же точки зрения, отрицая какие-либо права России в Северной Америке. Он считал, что для отторжения Аляски у России лучшим оружием будут терпение и время[4]. Его точку зрения активно поддерживал конгрессмен Дж. Флойд, создавший в декабре 1820 года в Конгрессе США специальный комитет для изучения положения на Тихоокеанском побережье и целесообразности оккупации указанного района. Итогом работы этого комитета стал доклад, переданный в Конгресс. В нем признавались вполне обоснованными претензии США на занятие бассейна реки Колумбии. Под давлением правительства США в январе 1823 года правительством Мексики был принят закон о колонизации, предусматривавший раздачу земли иностранцам-католикам, гарантировавший охрану их прав и предоставлявший им существенные льготы и привилегии. Этот закон фактически поощрял проникновение американских поселенцев на тихоокеанское побережье Калифорнии[5]. А в мае 1823 года сенатор Дж. Ллойд писал в письме президенту США Дж. Монро, что доступ к берегам России

«в пределах признаваемой за ней территории, без сомнения, имел бы для нас огромное значение»[6].

В конце 30-х — начале 40-х годов XIX века открылась одна из наиболее ярких страниц беспрецедентной деятельности ино­странцев в российских водах Тихого океана — бесконтрольные китобойные промыслы, главную роль в которых играл американский капитал[7]. «Вековому спокойствию» российского побережья Тихого океана пришел конец в 1835 году, когда капитан американского судна «Ганджес» из Нан­такета Б. Фолджер обнаружил в районе о. Кадьяк китовые стада, а к на­чалу 40-х годов у российских бере­гов уже вели промыслы десятки кито­бойных судов США[8].

О появлении трехмачтовых кораблей иностранных китобоев у берегов и островов Русской Америки свидетельствовали донесения капитанов флотилии РАК. Командир брига «Наследник Александр» капитан-лейтенант Н. К. Кадников в 1842 году встретил на пути из Новоархангельска в Охотский порт американское китобойное судно «Парашют» из Нью-Бедфорда. Его капитан Вильсон сообщил, что

«в составе 30 судов прибыл с Сандвичевых островов для промысла китов… по обе стороны западной оконечности полуострова Аляска и Восточной Алеутской гряды»

и, что

«сюда намериваются прийти 200 китоловных судов из США».

По сообщению этого же капитана, в 1841 году у русских берегов вели промыслы не менее пятидесяти американских судов[9].

В 1845 году к берегам Камчатки пришло до пятисот ки­тобойных судов. По сведениям начальника Камчатки Р. Г. Машина, эти суда «легко приобрели полные грузы» от про­мысла у российских берегов и отправились для его сбыта в Европу и на Гавайские острова. Он также сообщал, что 44 судна иностранных китобоев заходили в Петропавловский порт. Надо сказать, что с этого года иностранные китобойные суда стали массово посещать Петропавловск. Стараясь организовать отдых команд после шестимесячного плавания, капитаны судов отпускали экипажи на берег. В отдельные дни их число в Петропавловске достигало более ста человек. Здесь зачастую между китобоями возникали пьяные драки. Кроме того, экипажи иностранных китобойных судов, стоявших на рейде, скрытно высаживались на берега Авачинской бухты, где производили незаконную рубку леса на дрова и пускали пожоги. В ответ на информацию об их поведении, получаемую от администрации Петропавловского порта, капитаны иностранных китобойных судов отвечали, что не имеют права

«взыскивать с команд за проступки на берегу»[10].

В 1847 году на о. Беринга шкипер иностранного китобойного судна, приставшего к русскому берегу, прогнал управляющего островом, прибывшего для осмотра. Затем по собственному усмотрению иностранец организовал незаконную высадку экипажа на берег для охоты на сивучей. Но решительные действия жителей острова, выдвинувших в качестве ультиматума вооруженную оборону, заставили иностранных браконьеров удалиться[11].

В январе 1848 года советник Верховного суда и корреспондент националь­ного инсти­тута в Вашингтоне А. Палмер в записке президенту США Дж. Полку сообщал, что в Тихом океане находилось около семисот американских китобойных судов, на которых занято промыслом более двадцати тысяч человек. При затратах на снаряжение этой  флотилии в 40 млн. долларов чистая прибыль от китоловства в 1847 году составила 10 млн. долларов. Учи­тывая интересы представителей американ­ского китобойного бизнеса, А. Палмер открыто ставил вопрос о допуске американского флага в порты Сибири, Камчатки, Аляски, Ку­рильских и Алеутских островов[12].

Летом 1848 года капитан Ройс на барке «Сьюпириор» прошел через Берингов пролив и положил на­чало китобойному промыслу у русских берегов Северного Ледови­того океана, где уже в следующем 1849 году побывало 154 американ­ских кито­бойных судна. В продолжение лета американцы до­были здесь 206 850 бо­чек китового жира и 2 480 600 фунтов уса. В 1850 году аме­риканцы натопили здесь 243 680 бочек жира и заготовили 2 654 000 фунтов уса. Сообщая 5 апреля 1852 года о результатах этих экспедиций Сенату, правительство США заявило:

«Вся американская торговля не приносит того, что могут добыть эти промышленные суда... Бо­гатства правительства в эти годы увеличились более чем на 8 млн. долл.»

К 1853 году годовой оборот американ­ского капитала в китобойном деле достиг более 140 млн. долларов[13].

Необходимо особо подчеркнуть, что в проведении китобойной и мехоторговой экспансии в бассейн Тихого океана были заинтересованы влиятельные круги США. На этой основе объединились сенаторы У. Сьюард и У. Гвин. Они единодушно утверждали, что подробное обозрение и исследование берегов Тихого океана приведет к развитию американского китобойного промысла в водах, омывающих владения России в Америке и Азии. В январе 1852 года У. Сьюард по неофициальному поручению Госдепартамента США внес в Сенат предложение организовать особую экспедицию к тихоокеанским берегам Восточной Сибири и ассигновать для этой цели 125 тыс. долларов. После дебатов по этому вопросу в августе этого же года Конгресс США принял решение о посылке военно-морской экспедиции

«для составления карт и ознакомления в интересах американского мореплавания и торговли с теми районами Берингова пролива, северной части Тихого океана и китайских морей, которые часто посещаются американскими китобойными и торговыми кораблями на их пути между США и Китаем».

Подготовка экспедиции была поручена морскому министру Д. Кеннеди[14]. Начальником этой экспедиции был назначен коммодор К. Риндгольд. В составе экспедиции было четыре военных корабля и транспорт, вооруженные двадцатью артиллерийскими орудиями. Общая ее численность составляла 392 человека[15]. Наряду с океанографическим описанием прибрежья Алеутских, Курильских и Шантарских островов, Татарского пролива, Охотского и Японского морей, экспедиция в 1853 – 1856 гг. провела подробную экономическую разведку российских берегов. Так капитан корабля «Джон Хэнкок» лейтенант Д. Стивенс сделал подробную опись Шантарских островов. Негласной пристанью этого корабля при проведении исследований была б. Лебяжья на о. Феклистова. Американский лейтенант отмечал высокое качество строевого леса на Шантарах. Впоследствии Д. Стивенс предлагал американскому правительству создать постоянную базу для китобоев на Курильских островах или в заливе Анива на Сахалине[16].

В конце 40-х — 50-е годы XIX века центр иностранных китобойных промыслов перемещается в Охотское море, где была обнаружена редкая порода круглоголовых китов. Промысловую монополию в этом районе занимает американский «North Pacific Whaling Fleet» из Нью-Бэдфорда. По свидетельству Восточно-Сибирского генерал-губернатора Н. Н. Муравьева, в 1849 году в Охотском море было до двухсот пятидесяти иностранных китобойных судов. Это были трехмачтовые парусники водоизмещением более 500 т. Особый интерес для зарубежных китобоев представляли Тугурский, Ульбанский, Усальгинский заливы и Пенжинская, Гижигинская и Тауйская губы. Однако больше всего китами был богат Тугурский залив, так как здесь происходило наиболее раннее таяние льдов из-за его относительного мелководья и впадения в него большого количества рек. Это было главное место нерестилища охотских китов. В этом глухом районе на российском побережье иностранцы незаконно организовывали свои зимовки, чтобы с приходом весны начать китобойный промысел. В 1854 году здесь, по сведениям начальника Аянского порта Эфльс­берга, зимовала шхуна «Каролина», принадлежавшая американскому китобою Лонгу. Среднее количество добываемого иностранцами китового жира в этом районе на промысловое судно, по данным П. Тихменева, составляло от одной до двух тысяч баррелей[17].

Выступая в июне 1852 года в Сенате, У. Сьюард обратил внимание своих коллег, что Охотское и Анадырское моря, воды к северу и к югу от Берингова пролива стали посещать сотни китобойных судов США, доход от промыслов которых превысил стоимость американского импорта из Китая[18]. Весть о китобойном эльдорадо у тихоокеанского побережья России облетела весь мир, и в русские восточные воды ринулись сотни ки­тобоев из разных стран. Популяции китов у дальневосточных берегов России были настолько велики, что наиболее пред­приимчивые из иностранцев задавались далеко идущими целями: прибрать к своим рукам весь китобойный промысел в восточ­ных русских водах и одновре­менно начать проникновение на русскую территорию. На берегах Кам­чатки и на Охотском по­бережье зарубежные китобои создавали свои пункты, где разделывали китовые туши и перетапливали жир, выре­зали ус, привле­кая для работ местное население.

«Иностран­ные кито­бои, беспошлинность промысла, бесконтрольное ис­требление зверя — отмечал К. А. Скальковский, — вносят в среду местных жителей разврат, пьянство, сифилис и экономическое расстройство».

Для жиротопок кито­бои вырубали редкий на тихоокеанском побережье лес, добывали камен­ный уголь в районе Пенжинской губы. Строевой лес с Шантарских ост­ро­вов вывозился на судах в Сан-Франциско и на Гавайи[19].

А. М. Гаврилов, командир брига «Константин», принадлежавшего Россий­ско-Амери­канской компании, крейсируя на нем в этот пе­риод времени вдоль Курильских островов, писал, что ино­странцы,

«производя во множестве промысел у островов, по­крыли море жиром, а берега китовыми остовами и китами, из­дохшими от ран. Китобойные же вельботы пристают к бе­регу, в особенности по ночам, и разводят повсюду огни, от дыму кото­рых бегут не одни бобры, но и сивучи и нерпы».

«В Шантарских водах — сообщал морской офицер В. Збышевский — американцы распоряжаются, если не так, как дома, то как в покоренной ими стране: жгут и рубят леса, бьют дичь и китов, торгуют с тунгу­зами мехами, оленями и оставляют после себя следы, напоми­нающие если не древних варваров, то, по крайней мере, татар­ские и запорожские пожоги»[20].

Таким образом, вполне очевидно, что с середины 40-х годов XIX века воды Тихого океана, омывавшие берега российских владений, стали глав­ным районом китобойной экспансии американцев, что доказывается многочисленными историческими источниками, хранящимися в российских архивах. В водах Рус­ской Америки промышляло в этот период более двухсот пятидесяти, а в Охотском море до двухсот американских кито­бойных судов ежегодно. Успехи китобойного промысла США у русских бе­регов Аляски и Вос­точной Сибири превзошли все ожидания. На протяже­нии четырнадцати лет (в период расцвета американского китобойства в русских во­дах) с 1848 по 1861 годы США вывезли китового жира и уса на 130 млн. долларов[21].

Беспрецедентная деятельность зарубежных браконьеров в этот период, по данным российского официального представителя Н. В. Слюнина, привела к уничтожению до девяноста процентов китов в российских водах. При этом подавляющую часть иностранных китобоев, ведущих свои промыслы у тихоокеанского побережья России, составляли американцы. Но ряд современных исследователей США отрицают этот факт. Например, известный профессор Гавайского университета Джон Стефан утверждает, что большая часть китобоев, бесконтрольно промышлявших у тихоокеанских берегов России в XIX веке, были не американскими гражданами, а представителями других государств[22].

Однако изучение документальных источников, мемуарной литературы того периода, работ американских ученых, написанных до 1917 года, а также результатов экспедиций российских ученых на Шантарские острова, показывает, что американские китобойные суда в 40-е — 70-е годы XIX столетия составляли 90 – 95 процентов от общей численности всех судов промышлявших в тихоокеанских водах России. В частности, по сведениям Д. Д. Турмакина, из 533 посещений китобойных судов, зарегистрированных в 1853 году на их главной перевалочной базе в Тихом океане — Гавайях, 500 приходилось на американские[23]. Таким образом, не вызывает сомнения тот факт, что именно американским китобоям принадлежит главная роль в уничтожении самой крупной в мире популяции китов в Охотском, Беринговом и Чукотском морях. В первой половине XIX века это была крупнейшая экологическая катастрофа антропогенного характера.

Отношение российского правительства к экономическому проникновению иностранцев на территорию государства всецело зависело от его внешнеэкономической стратегии, которая изменяла свое направление от строгих мер протекционистского характера до умеренного фритредерства. Тем не менее, к 90-м годам XVIII века в европейской части страны была создана таможенная стража, и проникновение иностранного капитала через западные границы России носило в целом регулируемый характер. Однако на почти безлюдных протяженных восточных границах Империи экономическую деятельность иностранцев правительство России было не в состоянии контролировать. Это объяснялось и громадной удаленностью этих территорий от экономического и политического центра государства, отсутствием дорог в Сибири, трудным и продолжительным кругосветным плаваньем в эти районы российских парусных судов.

Поэтому появление иностранцев у российских берегов в этом регионе не могло не вызывать беспокойства в правительственных кругах. Уже в 1799 году при учреждении РАК, которой на двадцать лет даровались неограниченные привилегии на занятие торгово-промышленной деятельностью в тихоокеанском регионе страны, правительство России определило свое отношение к участию иностранцев в делах этого предприятия. Иностранцы со своими капиталами могли участвовать в предприятии, но только при условии принятия «в вечное российское подданство» и строгого исполнения ими положений устава компании. В то же время РАК «для мореплавания и промыслов» закон разрешал нанимать иностранных специалистов и рабочих[24].

Следует заметить, что создание единой и сильной организации в лице РАК, с одной стороны, позволяло российскому правительству эффективнее решать вопросы налогового обложения и расширения торгово-промышленной деятельности российского купечества на далекой окраине[25]. Другой стороной этого законодатель-ного шага было противодействие иностранным конкурентам в северной части Тихого океана, что соответствовало желаниям русских купцов, добивавшихся устранения зарубежных соперников в этом регионе.

26 августа 1818 года Александр I утвердил положение Комитета министров «О правилах, по коим с 1819 г. дозволяется привоз в Охотский порт и полуостров Камчатский и вывоз оттуда товаров».

Согласно сведениям Н. В. Слюнина, такое решение российского правительства явилось необходимой мерой после 1816  – 1817 гг., когда в крае вспыхнула эпидемия сибирской язвы, вызвавшая повсеместный падеж скота и голод[26].

Однако принятие этого закона не могло не беспокоить акционеров РАК, которые занимали монопольное положение в тихоокеанской торговле России. Они открыто выступали против беспошлинной торговли иностранцев. Директор Главного правления РАК А. Северин в январе 1818 года писал в департамент внутренней торговли:

«… дозволение иностранцам привозить в Камчатку и Охотск всякие без различия товары, без платежа за них пошлин, есть истинный вред как государству, равно тамошним жителям и торгующим в тех местах русским купцам».

А после принятия российским правительством вышеупомянутого закона и получения сообщения из Охотска от К. Волкова, А. Северин в сентябре 1818 года отправил донесение министру внутренних дел. Он писал:

«Оседлость иностранцев в Охотске, как в крае малонаселенном и по положению своему беззащитном, удаленном от скорых пособий, не только не обещает никаких России выгод, но явно колониям ко вреду Отечественной торговли… Хотя нельзя именно определить цели их поселения в столь отдаленном крае, но, судя по тому, что эти расчетливые коммерсанты не захотят употребить без пользы капиталов. Капиталы их могут принести значительнейшие выгоды в других местах лучше Охотского края населенных, нельзя предполагать, чтобы они в сих заведениях не имели каких-либо посторонних, а может быть и политических видов насчет наших колоний и промыслов на них…»[27].

В 1820 году министр финансов обратился с докладом по этому вопросу к Александру I. В нем он высказал мнение о запрещении иностранцам вступать в гильдейское купечество и селиться на Камчатке и в Охотске, торговать и приставать к портам Восточной Сибири, а иностранные товары «дозволить привозить» на дальневосточное побережье только РАК. Император утвердил предложения министра финансов, и с 31 марта 1820 года они приобрели силу закона[28].

Толчком к принятию этого закона послужила также и предпринимательская деятельность англичанина У. Пигота, который, как уже было сказано ранее, в ноябре 1819 года заключил контракт с начальником Камчатки о добыче китов у побережья Восточной Сибири сроком на десять лет. Обеспокоенный таким положением дел Сибирский генерал-губернатор М. М. Сперанский в феврале 1820 года писал министру иностранных дел К. В. Нессельроде, что выгода России от китобойного предприятия У. Пигота

«весьма отдаленна, и если правительство предполагает производить сию промышленность, то едва ли когда-нибудь оно может иметь успехи».

Далее сибирский генерал-губернатор сделал вполне обоснованный вывод о том, что «с учреждением прибрежных иностранных заведений» Камчатка перейдет «в руки иностранцев».

Для рассмотрения этого вопроса в марте 1820 году состоялось заседание Комитета Министров. Члены Комитета постановили, что контракт, заключенный с У. Пиготом,

«ни под каким видом не должен быть утвержден»,

а правительство России должно принять все меры

«дабы удалять иностранцев от Восточных берегов Сибири и от колоний наших в Америке»[29].

Понимая важность вопроса закрепления России в Азиатско-Тихоокеанском регионе, Александр I в феврале 1821 года утвердил предложение М. М. Сперанского о создании Сибирского комитета. В состав нового правительственного учреждения вошли министр финансов граф Д. А. Гурьев, управляющий царской канцелярией граф А. А. Аракчеев, министр духовных дел и народного просвещения князь А. Н. Голицын, государственный казначей барон Б. Кампенгаузен. А 4 сентября 1821 года при активном лоббировании Главного Правления РАК последовал императорский указ, согласно которому право торговли и морских промыслов вдоль тихоокеанского побережья России в Азии и Америке предоставлялось только российским подданным. Иностранным судам не только запрещалось приставать, но и приближаться к российскому побережью и островам на расстояние не менее ста итальянских миль. В случае нарушения зарубежными мореходами этих требований их суда подлежали конфискации вместе с перевозимыми на них грузами[30].

Важно заметить, что принятый закон породил множество дипломатических проблем и до предела обострил продовольственное положение Русской Америки, так как основную часть продовольствия она получала от иностранных торговцев. Лишь экстренные вынужденные закупки продуктов в Калифорнии и на Гавайских островах спасли американские колонии России от голода. Против торговой монополии РАК на побережье Восточной Сибири и за разрешение в крае иностранной торговли активно выступал начальник Камчатки П. И. Рикорд[31].

Экономическая нецелесообразность принятых мер и дипломатическое давление со стороны США и Великобритании вынудили правительство России отказаться от принятого закона. Уже 5 апреля 1824 года в Санкт-Петербурге между Россией и США была заключена конвенция, разрешившая американским и российским подданным в течение десяти лет

«пользоваться беспрепятственно с полною свободою мореплаванием, производством рыбной ловли, и правом приставать к таким берегам, которые еще не заняты, для торговли с природными тамошними жителями»,

во всех внутренних морях, гаванях и бухтах Тихого океана. Но при этом запрещалась продажа оружия и спиртных напитков туземцам. А 16 февраля 1825 года подобная конвенция была заключена российским правительством с Великобританией[32].

В 1827 году в Сибирский комитет поступила «Записка об улучшении Камчатки» от начальника Камчатки капитана 2 ранга А. В. Голенищева. В ней он ходатайствовал о восстановлении иностранной торговли на тихоокеанском побережье Восточной Сибири. А. В. Голенищев писал:

«В 1818 г., когда была разрешена внешняя иностранная в Камчатке торговля по уважению крайнего ее положения, сей край стал оживать и на протяжении трехлетнего счастливого для Камчатки времени коммерции там… все начинало продаваться по цене умеренной… Но в 1820 году коммерция была остановлена и Камчатка вверглась в прежнее тяжелое положение».

В ней он также обвинял РАК, которая в течение восьми лет так и не смогла выполнить своих обещаний по снабжению Камчатки продовольствием и промышленными товарами[33].

После рассмотрения записки начальника Камчатки члены Сибирского комитета в июне 1827 года приняли решение о восстановлении иностранной торговли на Камчатском полуострове. Об этом министр финансов доложил рапортом в августе 1828 года членам Госсовета, которые поддержали решение Сибирского комитета. В январе 1828 года во время доклада законопроекта, Николай I написал на журнале Сибирского комитета:

«Согласен. Торговлю заграничную (в Камчатке) разрешить на 10 лет. Начальнику морского штаба приказать не замедлить распоряжениями по его части»[34].

Контроль над исполнением принятого закона возлагался на начальника Камчатки, который по прибытии каждого иностранного корабля был обязан предоставлять в Министерство финансов подробную ведомость. Начальнику Камчатки также предписывалось принимать посреднические меры к скорейшему снабжению иностранными товарами всего населения полуострова. В то же время была строго запрещена продажа спиртных напитков туземцам[35].

Следует заметить, что закон о беспошлинной иностранной торговле на Камчатском полуострове продолжал действовать длительное время. В 1837 году по случаю приближения к окончанию срока действия этого закона генерал-губернатор Восточной Сибири ходатайствовал о продлении беспошлинной иностранной торговли на Камчатке сроком на пять лет — до августа 1843 года. Его ходатайство было одобрено Комитетом министров, а 14 декабря 1837 года утверждено Николаем I. Впоследствии действие этого закона продлевалось российским правительством до 1860 года по ходатайствам представителей Сибирской и Восточно-Сибирской администраций[36].

В то же время массовое проникновение иностранных китобоев в Берингово и Охотское моря вызывало тревогу у представителей местной российской администрации на Тихоокеанском побережье. В 1841 году Главное правление РАК обратилось к правительству России с просьбой о запрещении промыслов иностранцев в колониальных водах. Однако министр иностранных дел дал ответ, что на основании конвенции 1824 года американские граждане имеют право на промысел в Тихом океане на всем пространстве[37].

В 1845 году начальник Камчатки, капитан 2 ранга Р. Г. Машин представил Восточно-Сибирскому генерал-губернатору на утверждение разработанные им правила, которые должны были соблюдать команды иностранных китобойных и торговых судов в Петропавловском порту. Согласно этим правилам, командиры иностранных судов обязаны были являться к начальнику Камчатки и предъявлять паспорта, а также фактуру на привезенные товары. При этом паспорта они должны были оставлять у начальника Камчатки до отхода судна из порта. Устанавливалось место причала шлюпок с экипажами, ограничивалось время пребывания в порту, вводилась система наказаний для иностранных матросов, преступивших правила. Очевидно, что эти правила нарушали нормы международного права и условия договоров, заключенных Россией с иностранными державами и поэтому не были утверждены после рассмотрения российским правительством[38].

В июле 1846 года генерал-губернатор Восточной Сибири В. Я. Руперт направил представление в министерство внутренних дел, в котором предлагал для ограничения деятельности иностранных китобоев запретить им подходить к тихоокеанским берегам России ближе сорока итальянских миль. Кроме того, он предлагал взимать за право промысла китов по 100 рублей с каждого судна, а для наблюдения за промыслами иностранцев «содержать военный бриг для крейсерства». После рассмотрения этого вопроса членами правительства, министр иностранных дел К. В. Нессельроде в июне 1847 года дал ответ. Он сообщал, что на основании конвенций 1824 и 1825 годов, заключенных с США и Англией, правительство не имеет права «воспретить иностранцам плавать в сих водах» или «брать с них сбор», и что части Тихого океана, окруженные русскими владениями, не могут считаться внутренними морями, а поэтому российское правительство не может там запретить плавание иностранных судов. Кроме того, К. В. Нессельроде писал, что согласно международному праву, прибрежными территориальными водами государств считается

«только то пространство, которое ограничивается пушечным выстрелом, то есть расстоянием около 3-х итальянских миль»[39].

В этом же году Главное правление РАК представило императору донесение подпоручика А. М. Гаврилова о незаконных действиях иностранных китобоев на побережье Охотского моря. Николай I приказал передать все подробности этого дела начальнику Главного морского штаба (далее ГМШ) и обязал его представить свои предложения по вопросу организации охраны тихоокеанского побережья. В ноябре 1848 года начальник ГМШ сообщал, что «военное судно может быть назначено», но все издержки на его содержание будут приняты на счет РАК. Стоимость снаряжения охранного крейсера по подсчетам Морского ведомства составляла более 270 тыс. рублей, а расходы на его ежегодное содержание — более 85 тыс. рублей. Эти суммы превосходили финансовые возможности РАК, и Главное правление компании вынуждено было отказаться от охраны границ Русской Америки и побережья Восточной Сибири военными
судами[40].

Тем не менее, в 1850 году для охраны тихоокеанских берегов России по высочайшему повелению был отправлен корвет «Оливуца», а Главному правлению РАК российское правительство поручило составить свои предложения по охране морских границ Дальнего Востока от браконьерской деятельности иностранных китобоев. Надо сказать, что эти предложения были получены российским правительством в 1853 году. Главное правление РАК предлагало возложить «наблюдение за этим на один из крейсеров камчатской флотилии» и сделать постоянной базой для него Шантарские острова с целью удаления от них иностранных китобоев[41].

Однако это пожелание не было учтено в инструкции охранным крейсерам, утвержденной императором 9 декабря 1853 года. При этом в инструкции было сказано, что российское правительство

«не только не желает запрещать или стеснять производимого иностранцами китового промысла в северной части Тихого океана, но даже дозволяет иностранцам ловлю китов в Охотском море»,

составляющем, как это было замечено здесь же

«по географическому положению внутреннее русское море»[42].

Таким образом, Охотское море в 50-е годы XIX века фактически было объявлено правительством России открытым для иностранных китобоев.

Необходимо отметить, что российское правительство попыталось противостоять иностранному китобойному бизнесу с помощью создания в Тихом океане отечественного китобойного предприятия. В декабре 1850 года был высочайше утвержден устав «Российско-Финляндской китобойной компании», которой предоставлялось право ведения промыслов во всех бухтах и гаванях тихоокеанского побережья России[43]. Но практическая деятельность этого предприятия оказалась малорентабельной. Это объяснялось тем, что, с одной стороны, ее главная база находилась не на побережье Тихого Океана, а в Балтийском море, и экипажам приходилось совершать всякий раз продолжительные кругосветные плаванья к месту промысла. С другой стороны, численность китового стада в тихоокеанских водах России значительно уменьшилась в результате беспрецедентного промысла иностранных китобоев. Поэтому уже в 1862 году правление «Российско-Финляндской китобойной компании» было вынуждено прекратить деятельность предприятия.

Экономическое освоение районов Восточной Сибири, Дальнего Востока и Аляски поставило вопрос перед правительством России об использовании
Амура как важнейшего транспортного пути в этом регионе. Возникла также и проблема защиты дальневосточных рубежей России от угрозы их занятия западными державами. В 50-х годах XIX века российское
правительство вело активную политику и предпринимало практические шаги, направленные на присоединение Приамурья к России. А с началом Крымской войны
Россия заняла устье Амура, имевшее стратегически важное положение. В 1856 году министр иностранных дел направил запрос генерал-губернатору Восточной Сибири, суть которого заключалась в возможности разрешения американской торговли на Амуре. Н. Н. Муравьев отвечал, что усиление российской торговой
деятельности

«посредством плавания по Амуру и особенно сближения с Северо-Американскими Соединенными Штатами столь важны для будущности России, что должны быть предметом всей нашей заботливости».

При этом он предложил объявить в Вашингтоне через посольство России о разрешении американцам привозить беспошлинно всякие без ограничения товары в бухту Де-Кастри, к устью Амура и на о. Сахалин. Н. Н. Муравьев выступил также за разрешение американским предпринимателям учреждения на Нижнем Амуре торговых контор и аренды земли. В обмен на это, по мнению генерал-губернатора Восточной Сибири, Россия могла бы

«требовать, чтобы наши товары, отправляемые с берегов Охотского моря и Тихого океана, были изъяты в портах Северо-Американских штатов от таможенного осмотра и платежа пошлин»[44].

При докладе своего решения по поводу предложения Н. Н. Муравьева императору, министр иностранных дел К. В. Нессельроде подчеркнул, что Приамурский край «занят нашими военными силами» и «определение границ его с Китайской империей еще не последовало», а переговоры с Китаем по этому вопросу длятся «без видимого успеха и вообще вопрос этот не определен путем дипломатическим». В связи с этим, по мнению министра, «следовало бы избегать всяких гласных мер» связанных с Амуром, «которые бы могли обратить на него все внимание иностранных кабинетов».

Тем не менее, К. В. Нессельроде, соглашаясь с Н. Н. Муравьевым, предложил Александру II разрешить беспошлинную иностранную торговлю в портах Приамурского края и острова Сахалин, предоставив при этом российской миссии в Вашингтоне,

«негласно известить о сем торгующее сословие Северо-Американских Соединенных Штатов, не подавая никакого повода к сомнению о принадлежности России, по праву, Приамурского края»[45].

На основании доклада министра иностранных дел император постановил

«разрешить беспошлинную иностранную торговлю в… портах Приамурского края и острова Сахалина»

на тех же основаниях, которые предоставлены Камчатской области по 1860 год на основании «высочайше утвержденного 23 февраля 1855 г. положения Сибирского комитета». При этом извещение об этом законе «торгующего сословия» США предписывалось осуществить «негласно»[46].

В то же время, преследуя главную стратегическую цель — закрепление за Россией Тихоокеанского региона, российское правительство в январе 1858 года утвердило устав вновь образованного для торговли на Амуре отечественного предприятия — «Амурской компании». Компании предоставлялось монопольное право

«вести заграничную торговлю через порты Восточного океана»,

заниматься китобойным промыслом у тихоокеанских берегов и островов Восточной Сибири и Северо-Западной Америки. Ей предоставлялось право получать бесплатно казенные земли для строительства верфей, пристаней, магазинов и других объектов, а также бесплатно пользоваться углем и лесом на отведенных для нее участках. «Амурская компания» поручалась особому покровительству генерал-губернатора Восточной Сибири[47]. Однако ее дальнейшая деятельность не достигла желаемых результатов.

Необходимо отметить, что плавание иностранных торговых судов по Амуру запрещалось. В соответствии с утвержденными царем положениями Амурского комитета от 1 ноября 1856 года и 4 ноября 1857 года о разрешении беспошлинной иностранной торговли в Приамурском крае, оно не допускалось выше Мариинска. Однако на Амуре ощущался существенный недостаток российских транспортных судов. В связи с этим, Н. Н. Муравьев в сентябре 1858 года обратился к Александру II с рапортом, ходатайствуя о разрешении плавания иностранных судов под русским флагом до Софийска, который планировалось соединить прямой грунтовой дорогой с бухтой Де-Кастри. Через полтора месяца он отправил новое ходатайство императору, изложив в нем свой новый взгляд на иностранную торговлю на Амуре. Генерал-губернатор Восточной Сибири писал, что российские купцы на Амуре не обладали не только достаточной предприимчивостью, но и «большими капиталами», которых в Приамурье «крайний недостаток». Изложив подробно сложное положение дел в местной торговле, Н. Н. Муравьев сделал неожиданный и смелый вывод, идущий вразрез с охранительной политикой российского правительства на Дальнем Востоке. Он писал, что

«при таком незавидном положении здешнего купечества… остается одно средство: предоставить право иностранным торговцам иметь склады своих товаров не в одних только портовых и пограничных городах, но и в других».

Далее Н. Н. Муравьев просил дозволения Его Императорского Величества разрешить «иностранному купечеству учредить склады привезенных товаров по всем приамурским портам и городам на Амуре» и далее «от Читы до Иркутска по тракту». Кроме того, он просил у императора разрешить иностранцам «устраивать дома» и записывать их в иностранные гости, а в портах предоставить им «оптовую и розничную торговлю без ограничений»[48].

Второе ходатайство генерал-губернатора Восточной Сибири заставило обеспокоенного Александра II принять меры к его немедленному рассмотрению в Сибирском комитете, которое состоялось 22 ноября 1858 года (через 21 день после отправки его Н. Н. Муравьевым!). А 8 декабря 1858 года царь уже утвердил положение Сибирского комитета, которое оставляло торговлю иностранцев в Приамурском крае на прежних основаниях. Тем не менее, плавание иностранных судов под русским флагом разрешалось уже от устья Амура до
Софийска[49].

В августе 1860 года истекло действие закона 1855 года о продлении беспошлинной иностранной торговли на Камчатке. Поэтому генерал-губернатор Восточной Сибири обратился к управляющему делами Сибирского комитета с ходатайством о распространении «дарованного Приамурскому краю права свободной иностранной торговли» на все порты Приморской области, в состав которой с 1856 года была включена территория Камчатской области. После обсуждения данного вопроса с министрами иностранных дел и финансов, Сибирский комитет в ноябре 1860 года составил проект закона, который 22 декабря 1860 года был утвержден императором. Новый закон распространил право беспошлинной иностранной торговли на все порты Приморской области Восточной Сибири, в состав которой после заключения Пекинского договора с Китаем (1860 г.) вошла также и территория Уссурийского края[50].

Таким образом, проникновение иностранного капитала на безлюдные территории тихоокеанской окраины России в первой половине XIX века заставляло российское правительство принимать необходимые законы, ограничивавшие и регулировавшие этот процесс. При этом прослеживается основное направление принимаемых мер. Прежде всего, оно было направлено на решение важной стратегической задачи закрепления России на берегах Тихого океана, что составляло смысл всей государственной политики в этом отдаленном регионе. Естественно, что закрепление на берегах Тихого океана, во-первых, гарантировало российскому правительству сохранение громадных пространств Сибири, богатых неисчерпаемыми природными и биологическими ресурсами, а во-вторых, обеспечивало безопасность страны от внешних вызовов с Востока.

В 50-х годах XIX века усилилось проникновение американского капитала на Нижний Амур. Тем не менее, частная иностранная торговля на Амуре большого развития так и не получила. Ограничение экономической деятельности иностранцев в Приамурье российскими властями в конце 50-х годов XIX  века вызывалось, в основном, одной главной целью — укреплением российского влияния в крае. Несмотря на существование в портах Приморской области беспошлинной торговли, иностранцам запрещалась торговля по Амуру — главной транспортной коммуникации, связывающей районы Восточной Сибири и Северо-Восточного Китая с тихоокеанским побережьем. Бесперспективность такого положения для полной свободы иностранной торговли резко сократила приток западного капитала в Приамурье.

[1] РГИА, ф. 18, оп. 5, д. 1229, лл. 9 об, 11, 14 об, 20, 52, 60 об, 199 – 199 об. Переписка директора департамента мануфактур и внешней торговли с директорами ГП РАК, министерством внутренних дел, санкт-петербургским иностранным гостем Брюксолером. 1817 – 1824 гг.

[2] Там же, д. 1265, лл. 2 – 2 об, 6 – 12, 15 – 16 об, 25 – 26. Донесения директоров ГП РАК, переписка департамента мануфактур и внутренней торговли с департаментом внешней торговли министерства финансов. 1818 – 1824 гг.

[3] РГИА, ф. 18, оп. 5, д. 1246, лл. 8 – 8 об. А. Северин — министру финансов 25.11.1819 г. П. Добел прибыл в Россию в 1914 году из США и обратился к русскому правительству с предложением открыть торговлю между Филиппинами и Камчаткой. В период кругосветного плавания И. Ф. Крузенштерна П. Добел оказал услугу российскому путешественнику в снабжении продовольствием экипажа «Надежды», когда корабль находился в Гуаньчжоу. (См: Там же. Л. 13 – 13 об. К. В. Нессельроде — директору департамента мануфактур и внутренней торговли 08.03.1820 г.)

[4] Мысль о «неизбежности» распространения североамериканцев по всему континенту родилась еще в XVII в., в период основания в Новом Свете первых английских колоний. Все же, в отношении Русской Америки в то время Соединенные Штаты были вынуждены отложить осуществление экспансионистских планов Адамса и по договору от 17 апреля 1824 года признать в качестве южной границы российских колониальных владений в Новом Свете параллель 54о 40' с. ш. (См: История США. Том первый. 1607 – 1877. М., 1983. С. 295, 296, 300).

[5] История внешней политики и дипломатии США. 1775 – 1877 / Отв. ред. Н. Н. Болховитинов. М., 1994. С. 183, 203. 

[6] Болховитинов Н. Н. Торговля и разграничения владений России, США и Англии на Северо-западе Америки (1824 – 1825) // История Русской Америки. 1732 – 1867 / Отв. ред. Н. Н. Болховитинов. Т. II. М., 1999. С. 402.

[7] Возникновение первого американского китобойного предприятия от­носится к 1719 году, когда в водах Баффинова за­лива и Дэвисова пролива были обнаружены стада гладких ки­тов. Промысел этих морских животных здесь длился до конца XVIII в., когда в этих районах киты были истреб­лены. Об исчезнувших тысячных стадах китов напоминали лишь го­рода на восточном побережье США, построенные и разрос­шиеся в связи с развитием китобойного промысла: Нантакет, Нью-Бэдфорд, Нью-Лондон, Саг-Харбор. Даже Нью-Йорк обязан своим появлением китам, истреблен­ным его основателями. К 1770 году американский парусный флот в количестве 125 су­дов уже промышлял китов в различных районах Атлантики от Ньюфаундленда до Фолклендских островов. В 1785 году к этому вы­годному промыслу при­соединяется также Англия, а в 1789 году одно из лондонских судов, обо­гнув мыс Горн, начало промысел китов в Тихом океане и возвратилось с богатейшей добычей китового жира. Тихо­океанский промысел растет бы­стро, а богатые китами районы побережья Чили, Перу и Галапагосских островов становятся постоянными местами охоты. В 1820 году анг­личане обнаруживают огромные скопления китов в водах Япо­нии, и эти районы становятся местами активного промысла (прим. авт.).

[8] Начало китобойного промысла США в Тихом океане, по мнению некоторых исследователей, относится к 1712 году, когда американцы здесь  добыли первого кита — кашалота (См. Трофимов И. П. Морской зверобойный промысел на Дальнем Востоке в эпоху капитализма // Ученые записки ДВГУ. Владивосток, 1971. Т. 55. Сер. историч. С. 20).

[9] РГИА, ф. 18, оп. 5, д. 1313, лл. 1 – 4. Директора ГП РАК — Е. Ф. Канкрину от 19.11.1842 г.

[10] РГИА, ф. 18, оп. 5, д. 1321, л. 26. Р. Г. Машин — Руперту от 9.01.1846 г.; Д. 752, лл. 4 – 5. Руперт — К. В. Нессельроде от 20.05.1847 г.

[11] Историческое обозрение образования Российско-Амери­канской компании и действий ее до настоящего времени / Сост. П. Тихменев. СПб., 1863. Ч. II. Приложение. С. 132; РГИА, ф. 18, оп. 5, д. 1321, л. 109 в. Зыбин А. Н. — Руперту от 05.09.1848 г.

[12] Пальмер А. Х. Записка о Сибири, Маньчжурии и об островах северной части Тихого океана. 10 января 1848 года. СПб., 1906. С. 2. Записка была опубликована в материалах Конгресса США в марте 1848 года (прим. авт.).

[13] Starbuck A. History of the American Whale Fishery: Vol. 1. Washington D. C., 1878. Р. 98 – 100; Скальковский К. А. Русская торговля в Тихом океане. СПб., 1883. С. 87.

[14] История Русской Америки. 1732 – 1867 / Отв. ред. Н. Н. Болховитинов. М., 1999. Т. III. С. 194 – 195; Нарочницкий А. Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке в 1860 – 1895 гг. М., 1956. С. 164.

[15] Полевой Б. П. Экспедиция Е. В. Путятина и ее задачи // В. А. Римский-Корсаков. Балтика-Амур. Хабаровск, 1980.
С. 380 – 381.

[16] Полевой Б. П. Экспедиция Е. В. Путятина и ее задачи. С. 381 – 382; В. Гапенко. Пропало море // Вокруг света. 1991. № 8. С. 9.

[17] РГИА, ф. 1265, оп. 1, д. 211, л. 42. Записка Н. Н. Муравьева от 14.04.1850 г.; Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени. Ч. II. Приложение. С. 139 – 142. По данным А. Старбука, наибольшее число промысловых китобойных судов США у российских берегов Восточной Сибири приходится на 1852 год. В этом году 278 американских судов добыли 373 450 баррелей китового жира (См: Starbuck A. History of the American Whale Fishery. Р. 104).

[18] История Русской Америки. С. 198.

[19] АВПРИ, ф. посольство в Вашингтоне, оп. 512/1, д. 573, лл. 204 – 205. Отчет российского вице консула из Сан-Франциско за 1889 год; Скальковский К. А. Русская торговля в Тихом океане. С. 79.

[20] Збышевский В. Замечания о китоловном промысле в Охотском море // Морской сборник. 1863. Т. 65. №4. С. 229 – 231.

[21] Tower W. S. History of American Whale Fishery. Philadelphia, 1907. Р. 51; Скальковский К. Русская торговля в Тихом океане. С. 87.

[22] Stephan J. The Russian Far East. A History. Stanford, 1994. P. 87.

[23] Турмакин Д. Д. Гавайский народ и американские колонизаторы. 1820 – 1865. М., 1971. С. 287.

[24] ПСЗРИ с 1649 г. Т. XV. 1798 – 1799 гг. СПб., 1830. №19030.

[25] Российско-Американская компания была утверждена правительством России 8 июля 1799 года после объединения трех торговых компаний рыльского купца Г. И. Шелихова (Северо-Восточной, Северной и Курильской) с компаниями иркутских купцов И. Л. Голикова, Н. П. Мыльникова, П. Д. Мичурина, Е. И. Деларова и др. Всего в РАК вошло 20 российских купеческих семей. Совместный капитал компании составлял на 1 января 1800 года 2 643 356 руб., распределенных на 724 акции. В 1802 году по ходатайствам наследников Г. И. Шелихова главное правление РАК было переведено из Иркутска в Санкт-Петербург. В число акционеров предприятия вошли Александр I и великие князья, крупные государственные деятели. Однако в целом РАК оставалась преимущественно купеческим объединением. Компания имела свой устав и флаг. Ее торговые конторы находились в Москве, Иркутске, Кяхте, Якутске, Охотске, на Камчатке, островах Ситке и Уналашке и в Форт-Россе (См: Болховитинов Н. Н. Россия открывает Америку. 1732 – 1799. М., 1991. С. 189 – 191; Исаков А. И. История торговли на Северо-востоке России (XVII – XX вв.). Магадан, 1994. С. 23).

[26] Слюнин Н. В. Охотско-камчатский край. Естественно-историческое описание. Т. II. СПб., 1900. С. 38.

[27] РГИА, ф. 18, оп. 5, д. 1265, лл. 9 об, 15 об. Донесения А. Северина от 03.01.1818 г. и от 20.09.1818 г.

[28] РГИА, ф. 18, оп. 5, д. 1265, л. 25 об. Директор департамента внешней торговли — директору департамента мануфактур и внутренней торговли 09.10.1824 г.

[29] РГИА, ф. 18, оп. 5, Д. 1246, л. 16. Главное правление РАК — министру финансов 14.11.1819 г.; Письмо М. М. Сперанского цитировано по: Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени / Сост. П. Тихменев. СПб., 1861. Ч. 1. С. 195; РГИА, ф. 18, оп. 5, л. 61. Журнал Комитета Министров от 30.03.1820 г.

[30] Очерк об административной организации Сибири и деятельности М. М. Сперанского в этом направлении // Голос. 1872. 11 – 13 июля; Указ Его Императорского Величества из Правительствующего Сената 4 сентября 1821 г. // Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени. Ч. 1. С. 27 (прилож.). В связи с принятием закона 1821 года начальник Охотского порта В. Г. Ушинский, активно выступавший за отмену иностранной торговли, арестовал все товары англичанина Т. Добеля как предмет роскоши и выдал их только через три года, когда они все от долгого хранения в сырых складах пришли в негодность. Кроме того, по слухам жителей Охотска, В. Г. Ушинский был причастен к смерти поверенного в делах американской торговой компании Кларка, который выступал против деспотизма командира Охотского порта. В апреле 1824 года В. Г. Ушинский по указу Александра I был смещен с занимаемой должности и отдан под суд (См. Слюнин Н. В. Охотско-камчатский край. Естественно-историческое описание. СПб., 1900. Т. II. С. 34; Морской биографический справочник Дальнего Востока России и Русской Америки. XVII — нач. XX вв. / Сост. Б. Н. Болгурцев. Владивосток, 1998. С. 189).

[31] Гринев А. В. Российская колонизация Аляски. Автореферат дисс. докт. ист. наук. СПб., 2000. С. 29 – 30; Слюнин Н. В. Охотско-камчатский край. Т. I. С. 675.

[32] ПСЗРИ с 1649 г. Т. XХХIХ. 1824 г. СПб., 1830. №29861а; Там же. Т. XL. 1825 г. СПб., 1830. №30233а.

[33] РГИА, ф. 1264, оп. 1, д. 166, лл. 50 об – 52 об. Записка А. В. Голенищева от 30.04.1827 г.

[34] Там же, л. 35. Положение сибирского комитета от 20.06.1827 г.; Там же, д. 167, л. 121. Выписки из журналов Сибирского комитета от 22 декабря 1827 года и 26 января 1828 года. 

[35] ПСЗРИ. Собрание второе. Т. III. 1828 г. СПб., 1830. С. 795. О разрешении на Камчатке заграничной торговли 27.08.1828 г.

[36] ПСЗРИ. Собрание второе. Т. ХII. Отд. втор. 1837 г. СПб., 1838. С. 1015. О продолжении на пять лет срока производить в Камчатке беспошлинную иностранную торговлю; Там же. Т. ХVIII. Отд. перв. 1843 г. СПб., 1844. №16968; Там же. Т. ХIX. Отд. перв. 1844 г. СПб., 1845. №18017; Там же. Т. ХXV. Отд. перв. 1850 г. СПб., 1851. №23935; Там же. Т. ХXX. Отд. перв. 1855 г. СПб., 1856. №29072. 

[37] Историческое обозрение образования Российско-Американ­ской компании и действий ее до настоящего времени. Ч. II. С. 131; РГИА, ф. 18, оп. 5, д. 1265, л. 25 об.

[38] РГИА, ф. 18, оп. 5, д. 752, л. 6. Объявление командирам иностранных судов, прибывшим в Петропавловский порт. 1847 г.

[39] Историческое обозрение образования Российско-Американ­ской компании и действий ее до настоящего времени. Ч. II. С. 134; РГИА, ф. 18, оп. 5, д. 1321, л. 1 – 4, 8, 26 – 29, 50 – 52. Переписка Главного правления РАК с министерством иностранных дел за 1847 – 1848 гг. и письмо К. В. Нессельроде — Ф. П. Вронченко от 04.06.1847 г.

[40] Донесение А. М. Гаврилова в Главное правление РАК от 03.07.1847 г., нач. ГМШ — министру финансов 08.11.1848 г., нач. ГМШ — министру финансов 24.02.1849 г. // Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени. Ч. II. С. 135 – 136; РГИА, ф. 18, оп. 5, д. 1321, л. 21. Директора ГП РАК — управляющему департамента мануфактур и внешней торговли от 05.08.1849 г.

[41] Цит. по: ГП РАК — МИД 22.03.1853 г. // Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени. Ч. II. С. 138.

[42] Цит. по: Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени. Ч. II. С. 138 – 139.

[43] Устав Российско-Финляндской китоловной компании, высочайше утвержденный 13.12.1850 г. // Историческое обозрение образования Российско-Американской компании. Ч. II. Приложение. С. 1 – 2. Следует заметить, что согласно действовавшему в это время российскому законодательству, ввиду недостатка опытных морских специалистов в России, на русских судах после 1850 года разрешалось иметь не более 25 процентов иностранных матросов от общей численности экипажа. (См.: ПСЗРИ. Собрание второе. Т. V. 1830 г. Отд. перв. СПб., 1831. № 3485).

[44] Цит. по: РГИА, ф. 1265, оп. 6, д. 96, лл. 7 – 7 об. Копия доклада министра иностранных дел от 12 сентября 1856 года.

[45] РГИА, ф. 1265, оп. 6, д. 96, лл. 8 – 8 об. Копия доклада министра иностранных дел от 12 сентября 1856 года.

[46] РГИА, ф. 1265, оп. 6, д. 96, л. 4. Копия с секретного отношения министра финансов к генерал-губернатору Восточной Сибири от 03.10.1856 г.

[47] ПСЗРИ. Собрание Второе. Т. ХХХIII. Отд. перв. 1858 г. СПб., 1860. № 32668.

[48] РГИА, ф. 394, оп. 1, д. 39, лл. 4 – 4 об. Рапорт Н. Н. Муравьева от 13 сентября 1858 года. Там же. Лл. 1 – 3. Ходатайство Н.Н. Муравьева от 1 ноября 1858 года.

[49] Там же, лл. 5 – 5 об. Председатель Сибирского комитета — министру финансов от 01.11.1858 г.; там же, лл. 20 – 22. Выписка из журнала Сибирского комитета от 22.11.1858 г.; ПСЗРИ. Собрание второе. Т. ХХХIII. Отд. втор. 1858 г. СПб.,1860.
№33869.

[50] Дополнение к Т. ХХХV. Собрание второе. ПСЗРИ. № 36429а // ПСЗРИ. Собр. втор. Т. ХХХVII. Отд. втор. 1862 г. СПб., 1865.

Общество